Фильм Наталии Мещаниновой и другие премьеры Роттердамского фестиваля
Продолжается международный кинофестиваль в Роттердаме. В программе Big Screen Competition состоялась мировая премьера фильма Наталии Мещаниновой «Один маленький ночной секрет». О нем и других важных событиях фестиваля рассказывает Андрей Плахов.
В атмосфере международного бойкота российского кино, выпущенного при поддержке государственных структур, сюрпризом оказывается в начальных титрах картины Мещаниновой логотип Минкульта РФ. Но это двойное исключение. Попасть в Роттердам фильму помогло финансовое участие аффилированного с фестивалем Фонда Хуберта Балса. С другой стороны, финансирование смелого проекта стало, вероятно, последним подвигом Министерства культуры: сегодня подобное уже трудно вообразить.
Наталия Мещанинова из-за травмы ноги не смогла приехать и представляла картину видеозаписью с экрана. Сказала, что это кино о домашнем насилии, которое процветает в России и по-прежнему окружено завесой молчания: жертвы не говорят, а их матери не замечают сексуального абьюза своих детей. Сказала, что фильм очень личный. Поблагодарила фестиваль, с которым связана ее творческая жизнь, за приглашение, подчеркнув, что это был для него «нелегкий выбор».
Действие разыгрывается в спальном городском микрорайоне в новогоднюю ночь. Народ забавляется петардами и кучкуется веселыми компаниями. Четырнадцатилетняя Мира с трудом выпрашивает у матери и отчима разрешение пойти к старшей на два года подруге и обещает, что «никаких пацанов и алкоголя». Она тут же встречает красивого парня, приехавшего из Риги, и впечатляет его навыками кручения огня. Девушка вот-вот готова открыть «прибалтийскому принцу» какой-то страшный секрет, но в итоге только пугает его и всю компанию своим безрассудством. Ответом становится стадная агрессия — мотив, заявленный еще в дебютном фильме Мещаниновой «Комбинат «Надежда»», показанном на Роттердамском фестивале в 2014 году.
Собственно, про маленький ночной секрет мы узнаем в первой же сцене фильма, которая в гипертрофированном виде повторится в финале. Это очень неприятная сцена, и можно себе представить, как противно было актеру Степану Девонину изображать отчима-абьюзера, образ которого его жена Наталия Мещанинова сначала вывела в своей автобиографической повести, а потом перенесла в фильм. Но «дядя Андрей» как социально-психологический тип воплощен снайперски. Под стать ему и веселуха-жена (Елена Плаксина), и ее дочь, главная героиня Мира (Таисья Калинина). Плюс аутентичные, как всегда у Мещаниновой, диалоги, плюс ретроатмосфера тинейджерских тусовок 1990-х, переходящих в 2000-е. В роттердамском зале во время показа фильма не раз звучал смех, особенно активно реагировали русскоязычные зрители. И действительно, в картине много смешного бытового, но временами становится страшно. Прикоснувшись к рискованной, болезненной области жизни, режиссер находит труднодостижимый эмоциональный и художественный баланс между «анекдотом» и «гиньолем».
Несмотря на то что тема домашнего сексуального насилия обошла уже экраны всех стран, от Румынии до Аргентины, ее российский извод впечатляет именно свой интимностью. Тем, что она решена не в ангажированном ключе «повестки», а как частная история, за которой приоткрывается пугающе универсальный подтекст. Ведь Мира находит в социуме столько равнодушия и жестокости, что предпочитает вернуться в свою уродливую семью, где ее «по-своему» любят и даже за нее переживают. Именно это в том числе замыкает порочный круг немоты и молчания.
Мотив абьюза возникает и в иранском конкурсном фильме «Онемение» режиссера Амира Тудехрусты. Возникает совсем неожиданно: поначалу картина напоминает парадокументальное эссе о буднях детсада. Иранские мальчики и девочки только до шести-семи лет могут находиться в одном коллективе, да и то их все время тщатся разделить по половому признаку. Они в своем нежнейшем возрасте поражают не только красотой, но острым умом и любознательностью. Поначалу умиляешься их невинным играм в «мужское-женское» и спорам о том, откуда берутся дети. Но постепенно фильм выруливает к более серьезной коллизии. Один из мальчиков, Рохам, пристально наблюдающий за своей избранницей Раной, не только обнаруживает следы побоев на ее теле, но и становится свидетелем того, как отчим в раздевалке залезает девочке под юбку. Мальчику пытаются заткнуть рот, но ему удается рассказать об увиденном во время детсадовского спектакля: он по-своему «переписывает» роль Зорро, имитируя на сцене действия абьюзера.
Иран — одна из стран, находящихся сегодня в фокусе внимания кинематографистов из-за массовых нарушений прав человека. Удивительно, что даже в условиях свирепой цензуры, даже в рамках «милого» детсадовского фильма иранцы ухитряются ставить самые острые вопросы: от клерикализации воспитания до абьюза. А метафорой заговора молчания в обществе двойной морали становится инструкция по чистке зубов, которую воспитательница дает детям. У тех, кто не следит за чистотой зубов, начинается воспалительный процесс и необходимо удалять корень. Тут не обойтись без заморозки, а она приводит к «онемению», вынесенному в заголовок картины.
Помимо Ирана на фестивальных экранах сегодня выпукло представлена Украина. В конкурсе Tiger Competition — фильм Филиппа Сотниченко «La Palisiada». Непереводимое слово — бездушная, лишенная смысла бюрократическая «фигура речи» — взято из рапорта следователя, ведущего дело об убийстве полковника, которое вешают на человека без достаточных доказательств. Это был последний смертный приговор, приведенный в исполнение на Украине в середине 1990-х. Прихотливым образом этот сюжет связан с современным: взрослые дети оказываются заложниками грехов своих родителей. Хотя в картине очевидны издержки режиссерского дебюта, она отличается остроумием конструкции и образно передает особенности времени и места — нищей закарпатской Украины, погрязшей в постсоветской энтропии.