Диалог с Европой в Нижнем Новгороде
В нижегородском Арсенале, Волго-Вятском филиале ГМИИ, открылась выставка «Названо Вазари. Возрождение. Искусство эпохи Ренессанса и его последователи разных времен» — живопись, графика, скульптура, декоративно-прикладное искусство из запасников Пушкинского музея в соседстве с работами современных российских художников. Духом эпохи, одарившей мир гуманизмом и верой в человека, пытался проникнуться Игорь Гребельников.
Это вторая часть цикла, посвященного трем вехам европейского искусства, как их назвал Джорджо Вазари в своем монументальном труде — «Жизнеописаниях наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих»: в прошлом году показали «Готику», в конце этого откроют «Маньеризм». «Жизнеописания» — тоже памятник Ренессанса и Ренессансу: многих из героев Вазари знал, с этих книг, им же и проиллюстрированных, впервые изданных в 1550 году, началась история искусств как дисциплина. На нынешней выставке можно заглянуть в раскрытые тома более полного второго издания 1568 года.
Кураторы экспозиции следуют рецепту, опробованному ими на «Готике»: в обширную подборку произведений ренессансных авторов из коллекции ГМИИ вкраплены работы современных российских художников. И удивительное дело, эпоха Возрождения при таком соседстве оказывается близкой, ясной, отзывчивой — возможно, даже такой, как для первых читателей Вазари. Неспроста ощущение, что вещи из Пушкинского музея видишь впервые,— так оно и есть: по словам куратора Дарьи Колпашниковой (ее соавтор Екатерина Кочеткова), выставкой хотелось удивить, поэтому здесь нет произведений из постоянной экспозиции ГМИИ — только из запасников.
Переступив порог экспозиции, оказываешься в пестрой компании — среди портретов. Персонажи атрибутированные и неизвестные, написанные мастерами Нидерландов и Италии, оттиснутые на графических листах и отлитые в медалях — все как один исполнены достоинства. «Портрет мужчины в красном берете с книгой» (1480–1490) Антонелло де Салибы — само воплощение ренессансных добродетелей, так называемого универсального человека — образованного, деятельного, открытого миру и при этом невозмутимого. Живописцам той эпохи, впервые пристально вглядевшимся в конкретных людей, научившимся передавать нюансы характеров, и обязан своим развитием портретный жанр, в своих лучших проявлениях несильно изменившийся с тех пор. Доказательством служит висящий тут же фотопортрет Владислава Мамышева-Монро, перевоплотившегося в Фауста для своего проекта «Жизнь замечательных Монро» (1995).
Портреты перемежаются пустыми старинными рамами, привносящими элемент легкого беспокойства. Оно усиливается, если обернуться назад, так как входная стена — зеркальная, в ней отражается экспозиция, наглядно иллюстрируя принцип линейной перспективы, главного открытия ренессансной живописи. А еще по мере продвижения начинаешь ощущать неровность фанерного пола — он слегка наклонен, ты медленно идешь вверх.
Оформлением выставки занимался художник Александр Бродский, мастер погружать зрителей своих инсталляций и архитектурных объектов в особенные состояния. Так и здесь: стены и пол экспозиции выложены светлой фанерой, отделившей зрителей и экспонаты от брутальной арсенальной кирпичной кладки. Из-за наклоненного пола может показаться, что слегка теряешь равновесие — не «синдром Стендаля», но все же определенно изменение восприятия, пусть мы и далеко от Флоренции.
Разделы выставки — «Образ и герой», «Вера и благочестие», «Античность и классическая традиция», «Природа и пространство», «Наука и познание» — доходчиво раскрывают суть ренессансных перемен в искусстве и жизни — перемен к лучшему, к созданию мира, в котором главной ценностью станет человек. Сегодня, когда мы переживаем страшный дефицит гуманизма, проникнуться идеалами соблазнительно, но, пожалуй, не так-то просто. Куда как уместными посреди этого мира благообразных гуманистов, грациозных Мадонн, ангелов и святых, а еще пейзажей, в которых будто разлита Божья благодать, оказываются работы современных художников, осмысляющих схожие темы.
В конце первого зала, как бы с его «вершины», мы обозреваем своеобразную античную руину — большую картину Валерия Кошлякова «Волчица в музее» (1997), написанную в его фирменной размашистой манере с потеками краски. Капитолийская волчица была зарисована в Пушкинском музее, но художник поместил ее на фоне фантазийных построек Вечного города, она будто возращена в Древний Рим.
Туда же, в Рим, но уже современный, ведет следующий зал, в конце которого видео Александры Митлянской «По направлению к Борромини». Художница снимала туристов, заглядывающих во двор римского палаццо, чтобы рассмотреть одну из самых роскошных церквей XVII века — Сант-Иво алла Сапиенца. Саму церковь мы не видим — только сменяющихся туристов, компаниями или поодиночке разглядывающих архитектурный шедевр: художница ловит момент их замирания перед безусловной красотой, знакомый каждому.
В разделе, посвященном изображению природы, зритель оказывается чуть ли не вплотную с картинами и графикой — настолько узка антресоль, на которой развешана часть экспонатов. И это тоже совершенно новый опыт, когда волей-неволей погружаешься в детали старинной графики либо «проваливаешься» в пейзаж, ощущая себя внутри картины Ольги Тобрелутс или Евгении Буравлевой.
А завершает выставку коллекция архитектурной графики архитектора Максима Атаянца: старинные листы с изображениями римских достопримечательностей, как древних, так и ренессансных, соседствуют с зарисовками тех же мест, сделанными самим коллекционером. Художник тут будто чуткий музейный смотритель, следящий за сохранностью экспонатов.
Ренессансом легко «заболеть», но им можно и исцелиться — по крайней мере, от пессимизма, ведь это была самая оптимистичная и уверенная в себе эпоха европейского искусства. Была — и есть: нынешняя выставка в нижегородском Арсенале дает вполне оздоровительный эффект.